21 декабря 1950 года на Медном заводе, через год после его пуска, были выгружены первые катоды норильской меди. Строительство анодного и электролизного переделов началось еще в январе. Печи строили под открытым небом, одновременно возводили здание цеха. Металлоконструкции монтировали с помощью лебедок, а кирпич подавали вручную на всю высоту цеха.

Параллельно группа норильских мастеров и рабочих (всего десять человек) осваивала практику электролиза на уральских заводах. Среди них было пятеро выпускников Норильского горно-металлургического техникума, в том числе и будущий директор комбината Борис Колесников. Новоиспеченные металлурги вернулись в Норильск в ноябре. Хотя получение анодной меди было приурочено ко дню рождения Сталина, первые аноды на Медном отлили 8 декабря. По воспоминаниям Михаила Васильева, сокурсника Бориса Колесникова, аноды были весом в 600 килограммов (вместо 250) и без ушей из-за плохого качества меди. Самодельные уши крепили болтами…
Первые электролизники Медного столкнулись с той же проблемой, что и годом раньше в пирометаллургии: содержание никеля в анодах было выше расчетного, что делало технологию электролиза на заводе уникальной во всех отношениях. Выпускники техникума осваивали процесс два года, работая без выходных, и защитили дипломы только в 1952-м.
Мастера анодного цеха Борис Колесников и Михаил Васильев в конце этого же года были направлены на создание опытного передела по получению слитков из катодной меди для прокатного производства. С этой задачей медеплавильщики справились в год смерти Сталина – в 1953-м.
22 декабря 1935 года в Норильске организовано Центральное бюро рабочих изобретателей. Членам бюро (начальникам лаготделений) в двухдневный срок было предписано представить темы «для проработки рационализаторско-изобретательской мысли».
Трудно переоценить вклад норильских изобретателей в дело строительства самого северного гиганта отечественной металлургии. Первостроители Норильска были мастерами на все руки, часто очень хорошо образованными.

Владимир Лебединский, работавший на комбинате с 1942-го по 1968 год, вспоминал, например, о том, что первый гудок Норильской ТЭЦ был сделан на ремонтно-механическом заводе по «Руководству для изготовления и настройки инструментов духового оркестра». В Норильске тогда не нашлось людей, знакомых с устройством гудка, и репрессированный инженер Ремонтно-механического завода Юрий Либинзон по брошюре из научно-технической библиотеки изготовил чертежи гудка. Через несколько дней огромное сооружение из трех труб, весом в две тонны, уже грузили на машину…
В Норильске в военное время делали плуги, тракторные бороны, ложки, игрушки, карандаши, тушь, даже зубные коронки… Когда возникали проблемы серьезнее – бензин, например, или серная кислота, – научились производить и их.
24 декабря 1943 года специалистами, эвакуированными из Мончегорска, пущена опытно-промышленная установка «Норильский кобальт».
До войны извлечением кобальта на Норильском комбинате практически не занимались: стратегический металл выбрасывали в отвалы основного медно-никелевого производства.
Организацией, а точнее пробиванием идеи опытно-промышленной установки, в Норильске занимался будущий начальник комбината Алексей Логинов, вошедший в историю страны как крупный организатор производства промышленного кобальта. Проект ОПУ подготовил Владимир Лебединский, создававший кобальтовую лабораторную печь в Мончегорске. Установку «прописали» на территории Малого металлургического завода.

Пока строили ОПУ, в январе 1942 года появился приказ по Норильскому комбинату «О проектировании и строительстве кобальтового завода». После того как установка заработала, с ее помощью готовили кадры для будущего завода и проводили интенсивные технологические исследования. Логинов вспоминал, что свою задачу НК выполнил… блестяще:
«Итог зафиксирован в лаконичном выводе протокола исследований: норильская схема позволяет «получить высокое извлечение кобальта» из конвертерных шлаков, «также достигнуты хорошие результаты по замене привозных химикатов местными».
Главным инженером проекта кобальтового завода, а потом и его куратором был назначен Александр Гамазин. Физик Сергей Штейн, занимавшийся кобальтом еще до приезда мончегорцев, спустя 20 лет в своем фантастическом романе «Люди как боги» назвал главного героя Эли Гамазиным.
Отработанная на ОПУ технологическая схема позволила в сжатые сроки закончить проект завода и направить его на экспертизу. Но в наркомате металлургической промышленности его забраковали, не веря ни в техническую возможность эффективной очистки кобальтсодержащих продуктов по «норильской схеме», ни в экономическую эффективность предлагаемой технологии. Ситуацию спас Алексей Логинов, добившийся командировки в Москву для пересмотра экспертизы. Пройдя все инстанции, он склонил на свою сторону членов комиссии, и Завенягин утвердили технический проект.
Кобальтовый завод (№25) построили недалеко от Никелевого. Первую плавку провели уже после окончания войны, в январе 1946 года.
25 декабря 1942 года строителям Норильской теплоэлектроцентрали присуждено Красное знамя Государственного комитета обороны. Это было первое переходящее знамя ГКО в Норильске, причем постановление о присуждении награды в металлургической, авиационной и танковой промышленности было подписано весной этого же года.

Первый взрыв на строительной площадке ТЭЦ прогремел перед войной, 31 декабря 1940 года, а 13 декабря 1942, в воскресенье, теплоэлектроцентраль дала первый промышленный ток. Какой ценой достался этот пуск, свидетельствует эпизод, рассказанный женой первого начальника ТЭЦ Александра Бизяева, кстати, будущего министра энергетики РСФСР. Лидия Бизяева вспоминает случай, о котором знали все в Норильске. Накануне пуска что-то произошло с котлом. Чтобы устранить неисправность, надо было спуститься в раскаленную емкость:
«Вызвался заключенный. Его одели в спецодежду, облили водой, и он спустился в адскую жарищу… По сути, он был смертником. Но с работой справился и выжил. Потом его освободили».
Ввод ТЭЦ в строй означал пуск сразу трех цехов Большого металлургического (никелевого) завода, включая электропечной, а значит, и первые тонны чернового никеля. С пуском ТЭЦ появилась возможность электропрогрева грунта на стройплощадках, ожил поселок. ТЭЦ обеспечила перевыполнение годового плана по никелю на Малом металлургическом заводе.
Строительство первой очереди станции было завершено уже после окончания Великой Отечественной, в декабре 1950-го.
26 декабря 1972 года спущен на воду атомный ледокол «Арктика», второй в мире после «Ленина». Через два года были закончены ходовые испытания, а весной 1975-го на борту «Арктики» подняли государственный флаг.

Проект создавался для освоения арктических морей. Для проведения ледовой разведки на ледоколе предусмотрена возможность базирования вертолета и летного состава. В 1977-м ледокол совершил поход на Северный полюс в одну навигацию. Вернувшись в порт приписки Мурманск, «Арктика» включилась в продленную на сто суток навигацию в Дудинку.
В 1982-м «Арктика» временно поменяла название и до 1986 года ходила под именем «Леонид Брежнев». Этот случилось из-за описки в партийном постановлении об увековечении памяти генсека…
В 1998-м атомоход осуществлял проводку немецкого научно-исследовательского судна «Поларштерн», а в ХХI веке сопровождал научно-экспедиционное судно «Академик Федоров», с борта которого была высажена дрейфующая станция «Северный полюс – 33».
За четверть века работы атомный ледокол «Арктика» прошел во льдах почти миллион миль, провел за собой около трех тысяч судов с грузами и доказал, что ядерная энергетическая установка атомохода может работать сверх отведенного временного норматива. Она была остановлена только в 2008 году.
27 декабря 1969 года принят в эксплуатацию первый в мировой практике заполярный газопровод Мессояха – Норильск.
Магистраль протяженностью 263 километра, построенная на свайном основании, преодолела 85 водных преград. Строители справились с первой заполярной газовой трассой за два года.

По воспоминаниям ветеранов, когда прокладывали дюкер по дну Енисея, стоял мороз минус 50, вода – минус 2, и первое, что делали, когда водолаз-монтажник появлялся на поверхности, – поливали его водой. Это делалось, чтобы из-за перепадов температуры не лопнуло стекло шлема…
Газопровод тянули без специальной техники, рассчитанной на эксплуатацию в условиях арктического холода, не было даже специальной одежды. Трасса с ее промыслами стала экспресс-лабораторией для получения точных ответов на вопросы, стоящие перед газовиками Заполярья.
В июне 1970-го норильская ТЭЦ-1 гудком возвестила о том, что первый агрегат теплоэлектроцентрали переведен на газовое топливо Мессояхи. В апреле 1971-го в наименовании газовой магистрали «Мессояха – Норильск» добавилось слово «Талнах».