Россия активно входит в эпоху цифровых технологий. Как страна участвует в развитии системы блокчейна и электронных платежей, что дает цифровая трансформация денег и других активов – об этом рассказал в интервью «Северному городу» генеральный директор компании «Финтех» Антон Арнаутов.
В Норильск Антон Арнаутов приехал как спикер клуба-лектория «Обогатительная фабрика», созданный медиакомпанией «Северный город». Свой опыт общения со слушателями гендиректор компании Fintech Lab описывает как очень интересный опыт, потому что привык выступать перед работниками финансового сектора, которые к тому же занимаются digital-бизнесом.
– А здесь была серьезная задача – начать разговор о цифровой трансформации с людьми, которые не думают об этом каждый день. Было интересно, что часть аудитории удалось затянуть, – говорит Антон Арнаутов. – Оказалось, что это актуально, и это можно применить к себе, своему жизненному опыту, своей жизни в Норильске. Это было самое яркое впечатление.
– Для многих цифровизация и дигитализация – это просто непонятные слова. Объясните, о чем, собственно, речь? Какие важные процессы сегодня происходят? Какой он будет – дивный новый мир?
– Давайте сначала о том, что произошло и непосредственно происходит в Норильске. Широкополосный интернет пришел в Норильск буквально два года тому назад. И на бытовом уровне многое начало меняться. Например, билеты можно быстро купить в смартфоне, а не в окошке, как и многое другое. То есть можно по-другому всем этим управлять, встраивать в свою жизнь, можно планировать свой день, финансы, работу. Учиться не только на курсах, которые есть на соседней улице в Норильске, а дистанционно в Москве, Петербурге или Лондоне. Осваивать новые специальности и зарабатывать дистанционно. Бабушки общаются по WhatsApp с внуками.
Главное, что нужно понимать про «цифру», – непрерывно увеличивающаяся скорость изменений. И мы к ним быстро привыкаем. Мы становимся гораздо более гибкими, появляется гораздо больше возможностей. Но, с другой стороны, это производит и определенное давление.
– Вы говорите об обычных людях и их восприятии изменений. Но очень многое в России строится на крупных финансовых и промышленных корпорациях. Для них тоже наступило время очень быстрых изменений. Как это сочетается с тем, что крупные корпорации стремятся к стабильности?
– Это ключевой вопрос, и единого ответа на него нет. Очень многое зависит, например, от личности и личной политической воли руководства компании. Наверно, в каждой компании цифровая трансформация будет проходить по-разному, но нет выбора не проводить ее. Есть выбор уйти с рынка, законсервировать бизнес, снять оставшуюся прибыль. Если ты хочешь оставаться конкурентоспособным даже не на мировом, а на локальном рынке, ты должен понимать, что все твои конкуренты уже давно в «цифре». Они экспериментируют, вкладывают огромные деньги в инновации, и у них такие же проблемы по совмещению с операционкой. Надо учиться у конкурентов.
Я приводил в пример Kodak и Fujifilm на умирающем рынке пленки – одна вылетела с рынка, а вторая стала глобальным концерном в 4–5 отраслях. Как совмещать операционку и инновации? Мучительно, но необходимо.
– Могут ли здесь быть друг другу полезны эти крупные корпорации, которым сложно проводить радикальные изменения внутри себя, и какие-то внешние стартап-проекты?
– Я работаю со стартапами. Они абсолютно необходимы крупным корпорациям. Какой бы прогрессивной ни была корпорация вначале, у нее есть тенденция к застыванию этой прогрессивности. Нужен внешний фактор, который позволяет привносить элементы другой культуры, которая позволяет тестировать какие-то вещи. Что делает стартап? Из стартапов выживает каждый десятый в лучшем случае, а может, каждый сотый добивается успеха. Они непрерывно что-то тестируют, совершают ошибки, набивают шишки, поднимаются.
Стартапы позволяют крупной корпорации пилотировать какие-то вещи, не вкладывая собственные ресурсы и не ломая об коленку собственную операционную культуру, а создавая рядом с собой ядро инновационной культуры. Другое дело, что полностью на аутсорсинг тоже не отдашь, придется внутри себя выращивать, поддерживая инновационную деятельность, какое-то операционное ядро, которое направлено уже в будущее.
– Насколько универсальными становятся сейчас приемы дигитализации? Применимы ли они к разным сферам, например банковской, или есть нюансы?
– Есть непреложные законы пользовательского опыта в том, что касается кастомизации или персонализации продуктов. Теперь мы не хотим массового продукта, мы хотим, чтобы сделали так, как нам удобно, чтобы это было отражение персональности наших вкусов и предпочтений. Мы привыкли к сервису 24/7. Если что-то не работает, мы в страшном возмущении. Самое ужасное для банков, что все это мы привыкли получать почти бесплатно. Банку в этой замечательной среде надо каким-то образом искать свое место. К счастью, градообразующим предприятием Норильска является не банк, потому что у банков сомнительна дальнейшая судьба. Им надо еще найти свое место в экосистеме будущего, потому что, скорее всего, они будут растворяться в общей экосистеме продуктов, сервисов и т.д. Когда вместо двух кнопок «найти» и «оплатить» останется одна – «оплатить», а кто будет хозяином этой кнопки – это еще большой вопрос. Пример с блокчейном – идея о stable сoin, которая опирается на металл, который производит «Норникель». Это же горно-металлургическая компания, которая выпускает вполне себе цифровые активы, привлекает инвестиции. Я думаю, финансы постепенно будут растворяться в окружающей действительности, окружающем бизнесе и становиться все более цифровыми.
– А это не выбивает табуретку из-под целых государств и того миропорядка, к которому мы привыкли, и где эмитентом этих основных ценностей были другие структуры?
– Да, безусловно. В чем проблемы восприятия многих цифровых технологий? Это действительно очень плохо сочетается с привычной нам социальной структурой общества, с тем, как мы привыкли решать какие-то совершенно нетехнологические вопросы. Вопросы, начиная от административно-правовых, нотариата, принятия каких-то местных муниципальных решений, здравоохранения и т.д. Нам кажется, что одно другому принципиально противоречит, но жизнь меняется. Молодое поколение уже другое. Для него новые предлагаемые схемы не просто технологические, финансовые, не только бизнес-решения, связанные с технологиями, как блокчейн, они приведут и к изменению социальной жизни. Они привнесут что-то новое, может быть, более интересное, чем у нас, большее количество вариантов.
– Какие плюсы дает цифровизация таким удаленным территориям, как Норильск? Территориям, до которых раньше было трудно довезти какие-то материальные вещи, даже информацию?
– Безусловно, новая цифровая реальность вопреки, например, Копернику или Галилею, делает мир плоским. В том смысле, что физические границы, физические расстояния остаются важными, но перестают быть стоп-фактором. А стоп-фактором становится уровень грамотности, уровень технологической продвинутости, уровень, как ни странно, умения рисковать, принимать какие-то риски именно в развитии тех или иных своих проектов.
Что дает таким территориям новая цифровая реальность – бесконечные горизонты. Только вопрос в том, что наша психология не всегда дает нам эти горизонты осваивать. То есть нам кажется, что забор-то убрали, а мы все еще стоим за этим забором и ждем, пока кто-то придет, откроет нам, собственно говоря, дверь. Бесконечные возможности по дистанционному обучению. По созданию распределенных команд. По участию в глобальных проектах.
– Для того чтобы все это заработало на полную мощь, нужна, наверное, соответствующая законодательная база, правовая среда?
– Да, и сейчас идут достаточно горячие дебаты в Государственной Думе сторонников и противников криптовалют. Я, скажем так, криптоагностик, достаточно нейтрально отношусь именно к самим криптовалютам. Меня, скорее, привлекают замечательные возможности использования технологий блокчейна. Мне кажется, что это та сфера, в которой Россия могла бы играть гораздо большую роль, чем она играет в тех областях, где мы уже успели отстать. Почему мне так кажется? Если вы помните прошлогодний бум, когда создавались десятки, даже сотни проектов в области блокчейна, криптовалют, то чуть ли не официальным языком этой среды был не столько английский, сколько русский. И российские команды привлекали достаточно большие деньги, создавали интересные платформы. Я знаю ребят, которые банковскую платформу создали в блокчейне, используя эту технологию. У нас сильная традиционная математическая школа, сильное физическое базовое образование, замечательные креативные мозги, и нам не хватает сейчас, наверное, какой-то законодательной и нормативной базы для того, чтобы это развивалось, во-первых. Я говорю о технологии блокчейн очень осторожно. А во-вторых, не хватает поощрения предпринимательского духа в целом.
– Для многих биткоин – это какая-то волшебная вещь, которая вдруг невероятно взлетела, а через некоторое время стала показывать жуткую волатильность и падение. В связи с этим идея stable coin насколько сейчас хороша, актуальна? Что она тоже может дать крупным производствам, например?
– Сама идея мне очень нравится, потому что позволяет совместить несколько очень важных вещей. С одной стороны, позволяет использовать идеологию широкого вовлечения большого числа участников, инвесторов, каких-то заинтересованных сторон в проект. Как любой биткоин – это огромный проект, в котором участвуют сотни тысяч человек, десятки тысяч серверных узлов, компьютеров и так далее, с одной стороны. С другой стороны, в отличие от биткоина, который является чисто спекулятивной, скажем так, вещью, здесь есть вполне реальное обеспечение, которое все-таки создает большую стабильность для тех, кто участвует в инвестициях в этот криптоактив. Это открывает двери для освоения нового мира новых технологий. И если крупные концерны первыми поднимают большие серьезные пласты новых технологий, почему бы «Норникелю» не стать пионером в освоении такой серьезной технологии, как блокчейн и stable coin?
– Вы сказали, что с интересом занимаетесь стартапами. В России это действительно активно развивается?
– В России непросто складывается вся история со стартапами. Хотя бы потому, что слишком все это молодое, у нас капитализму три десятка лет от роду. Не надо рассчитывать на то, что здесь такая же развитая инфраструктура или такие же готовые инвесторы, чтобы вложить в создающийся стартап раунды инвестиций. Наверное, у нас свой путь – сотрудничество с крупными участниками рынка, и абсолютно не надо бояться сложности этого пути. Любой путь к успеху, преуспеванию сложный. А инфраструктура поддержки в стране есть. Это, например, Фонд развития интернет-инициатив, который вкладывает огромные усилия в эту сферу.
Но в первую очередь я бы все-таки смотрел не в сторону поддержки. Если это хороший бизнес, то ты должен думать о том, как сам войдешь, а не о том, как тебя кто-то поддерживает. Ты должен сам кого-то двигать вперед, выращивать свой стартап как бизнес, нацеленный на зарабатывание денег чуть ли не с первого года своего существования.
В чем наше отличие, кстати, в выгодную сторону от той же самой Кремниевой долины? Да, там есть «бизнес-ангелы», есть фонды и фонды фондов. В общем, там все есть, казалось бы. Но там при этом жесточайшая конкуренция. А в Норильске, например, пока не сильно развиты даже какие самые элементарные услуги, они есть, но не развиты в современном понимании. И это реальное для приложения сил и мозгов, есть что развивать, докручивать, допиливать, предлагать решения.
Да, это не будет легкий путь. Вообще путь предпринимателя – это как путь воина. Нелегкий, непростой, но ужасно интересный, вызывающий желание непрерывно двигаться дальше. Учитесь, делайте, совершайте ошибки, поднимайтесь, идите дальше.
